Л.С.Термен
Воспоминания об А.Ф. Иоффе
Фрагменты из "Воспоминания об А.Ф.Иоффе" Л.С.Термена.
АН СССР, Ордена Ленина Физико-технический институт им. А.Ф.Иоффе.
Издательство "Наука", Ленинградское отделение, Л.1973
<...> Мы обсуждали два средства повышения наших чувственных восприятий: адаптирование и повышение уровня чувствительности посредством гипноза. К слову сказать, Абрам Федорович Иоффе придавал большое значение изучению природы запаха. Он высказывал предположение, что восприятие запаха вызывается особыми, еще не изученными колебаниями, связанными с молекулярной структурой пахнущего вещества.

Под впечатлением этих разговоров, помимо исследования чувствительности зрения посредством глубокой и длительной адаптации, я начал экспериментировать с гипнозом, с практикой которого я был знаком еще с юношеского возраста. Мой опыт с оценкой личной ошибки зрительного отсчета по шкалам измерительных приборов, по определению вариаций интенсивности, цветности, а также акустических параметров - высоты, интенсивности, тембра - показал тогда, что точность отчетов и сравнений чрезвычайно возрастает. У большинства субъектов личная ошибка в состоянии гипнотического сна уменьшается в 40 - 60 раз для зрения и около 30 раз для слуха.

После знакомства с результатами этих работ Абрам Федорович предложил мне рассказать о них академику И.П.Павлову, который этим очень заинтересовался и просил моего содействия в работах лаборатории военно-медицинской академии. Работая в физико-техническом институте, я по совместительству поддерживал контакт с этой лабораторией, а также руководил там студенческой лабораторной физической практикой.

Абрам Федорович Иоффе очень интересовался повышением чувствительности экспериментальных устройств для исследований физических процессов в газах, в изоляционных и полуизоляционных материалах. В связи с этим я начал работу по применению электронных ламп для всевозможных измерительных целей. Тогда это было еще новинкой и вызывало много сомнений, поэтому поддержка как Абрама Федоровича, так и Александра Алексеевича была для меня чрезвычайно существенной.

Я показал, что радиосхемы по своей чувствительности и точности могут на несколько порядков превзойти широко применявшиеся тогда электрометры и чувствительные гальванометры для измерений потенциалов и токов. Особенно важно для работ того времени было определение электрических свойств газов, их диэлектрических постоянных, магнитных проницаемостей и т. п., возможно более точная регистрация и измерение элоктроемкостных и индуктивных параметров.

Однажды Абрам Федорович пришел ко мне в лабораторную комнату, где я на насосе тренировал рентгеновскую трубку с медным антикатодом, и рассказал о ряде проблем, связанных с изменением диэлектрической постоянной некоторых сложных газов и их смесей при определенных температурных состояниях; он просил придумать устройство, измеряющее эти вариации по изменению электроемкости конденсатора, заполненного газом. Увидев большое количество разных электронных схем в полумакетном выполнении, расставленных в действующем состоянии на всех столах помещения, и понаблюдав их действие, он предложил мне занять значительно большее помещение - всю большую чертежную, специальный зал электротехнического факультета политехнического института (на третьем этаже) с 20 рабочими столами и 14 большими окнами. В нем уже были установлены две рентгеновские будки, стены которых экранировались листовым свинцом, а также две кирпичные печи для отопления с дымовыми трубами, выпущенными через окна. Абрам Федорович предложил мне организовать лабораторию с применением новых радиотехнических и электровакуумных устройств для моих поисковых научно-технических разработок. Он еще и еще раз рассказывал мне о своем заветном желании именно у нас находить новые научно-технические средства и использовать их для подъема уровня нашей жизни, а также для осуществления его превосходства над уровнем жизни капиталистических стран. Он считал, что тесный контакт наших ученых и научных организаций с зарубежными странами и институтами очень нужен, но необходимо, чтобы и зарубежные коллеги чувствовали и знали, что наши возможности не ниже имеющихся у них и что они не в меньшей мере нуждаются в контакте с нами для своих успехов.
Итак, я начал действовать в новом помещении; построил конденсаторное устройство для измерения диэлектрической постоянной газов с чувствительностью до миллионных долей процента посредством применения метода биений электрических колебаний высокой частоты и измерения частоты разностного тона. Измерение температуры производилось болометрическим методом с применением усилителей постоянного тока и мостовых схем с модуляцией частотной составляющей. Для устранения механических влияний система имела специальный амортизирующий подвес.

Когда я продемонстрировал Абраму Федоровичу действие всего этого устройства, он очень удивился получаемой чувствительности и точности и предложил также подумать, где еще, помимо газовых измерений, может быть применен разработанный мною метод гетеродинирования радиочастот.
Поскольку с помощью этого метода можно было регистрировать изменение электроемкости проводника менее чем па тысячную долю процента, я устроил сигнализационное устройство которое действовало при приближении человека на расстояние 2-3 м к открытому проводнику, типа антенны. Кроме того, поскольку я был виолончелистом, я сделал макет прибора с небольшой открытой электроемкостью, приближение руки к которой изменяло частоту разностного тона генераторов в музыкальном диапазоне. После усиления этого переменного тока и подачи его на телефон можно было получать звуки, похожие на скрипку, виолончель или голос. Изменяя степень усиления выходного напряжения надавливанием ногой на угольное сопротивление, я мог играть различные одноголосные песни и мелодии, исполняемые мною и на виолончели.

Абрам Федорович был моим первым слушателем. Когда он подошел к столу, на котором стояли панели с радиоламповыми схемами, и я, начав двигать рукой в воздухе, сыграл ему "лебедя" сен-санса, он выразил очень большое удивление и радость, что эта удивительная вещь может принести большую пользу, как в искусстве будущего, так и в пропаганде достижений науки и техники. Он сразу вызвал некоторых профессоров и преподавателей политехнического института (Миткевича, Горева, Чернышева) и некоторых работников физико-технического института (Кирпичеву, Шмидт, Селякова, Бутыркину), для которых по его указанию я дал маленький концерт, сыграв "элегию" Масснэ, "этюд" Скрябина, "лебедя" Сен-Санса и "эй, ухнем". Они все решили, что я должен устроить лекцию-концерт для студентов политехнического и сотрудников физико-технического институтов. Абрам Федорович сказал много теплых слов, предрекая мне большое будущее, что увеличило во мне чувство ответственности за свои дальнейшие действия. Кроме того, он указал на необходимость срочно послать заявку в патентное бюро для получения патента и возможности дальнейшей эксплуатации прибора не только у нас, но и за границей. Он сказал также, что следует составить заявку и на изобретенный мною новый метод радиосигнализации.

Вскоре нашему институту было передано здание бывшего медицинского учреждения напротив политехнического института. Абрам Федорович сам водил меня по новому помещению, показывая разные комнаты, и затем один большой зал и прилегающую к нему комнату отдал в мое распоряжение, назначив меня заведующим лабораторией электрических колебаний нашего физико-технического рентгенологического института (так он стал называться).

Через некоторое время, когда в москве проходил специальный всероссийский восьмой электротехнический съезд, на котором обсуждался план реализации ГОЭЛРО, по-видимому, по рекомендации Абрама Федоровича, Чернышева и Миткевича я был вызван на него 5 октября 1921 г. для доклада и демонстрации своего нового электромузыкального инструмента. Демонстрация прошла успешно и, как говорили, была еще одним доказательством того, что электрификация может творить чудеса и в искусстве, и в музыке, и в совершенно новых областях пауки и техники. В газете "Известия" новый инструмент был назван "голосом Термена" - терменвоксом.

Спустя некоторое время после съезда (март 1922 г.), я был приглашен в Кремль для показа Владимиру Ильичу Ленину аппарата радиосигнализации и терменвокса. Демонстрация происходила в присутствии членов ВЦИКа. Аккомпанировала на фортепиано секретарь В.И. Ленина Лидия Александровна Фотиева. Владимир Ильич сам попробовал сыграть на моем инструменте и хорошо исполнил "жаворонка" Глинки. Я рассказал ему о моих работах под руководством А.Ф. Иоффе. Он сказал, что уже знает об Иоффе много хорошего и что мои аппараты наглядно показывают, какие чудеса может творить электричество, и он рад, что именно у нас создана впервые такая аппаратура. Он указал, что такие достижения надо широко пропагандировать по всей советской стране, и велел выдать мне мандат, дающий право беспрепятственного проезда по всем железным дорогам России.

Абрам Федорович был очень рад моему свиданию с Владимиром Ильичом, поздравил меня с успешной демонстрацией терменвокса и сигнализации. Он с интересом расспрашивал меня обо всех, даже мелких подробностях этого, как он говорил, "исключительного феномена". Тот факт, что при начале демонстрации способа игры на инструменте я держал обе руки Ленина в своих руках, он считал "потрясающим"; "вряд ли кому-либо из нас, - сказал он, - это достанется". Он придавал особенно большое значение разрешению Ленина обращаться к нему, если потребуется его помощь. Абрам Федорович говорил, что надо оправдать надежду Владимира Ильича на возможность широкой пропаганды среди народных масс идеи электрификации советского союза с помощью таких, в частности, докладов и выступлений, как демонстрация нашего электромузыкального инструмента.

Уезжая в апреле 1922 г. в длительную заграничную командировку, Абрам Федорович дал распоряжение администрации физико-технического института оказывать мне всяческое содействие в оформлении моих командировок по советскому союзу для чтения лекций и демонстрации прибора.

АН СССР, Ордена Ленина Физико-технический институт им. А.Ф.Иоффе.
Из "Воспоминания об А.Ф.Иоффе" Л.С.Термена.
Издательство "Наука", Ленинградское отделение, Л.1973